Он вошел в роскошную приемную, стены которой были украшены огромными солидографиями улыбающихся актрис. В дальнем конце комнаты сидела прелестная секретарша. Она вопросительно взглянула на Блейна.

Блейн подошел к ее столу.

– Мне хотелось бы поговорить с кем-нибудь относительно моего номера, – сказал он.

– Мне очень жаль, – ответила секретарша, – но сейчас мы никого не берем. Все вакансии заполнены.

– Но это особый номер.

– Сожалею, но ничем не могу помочь. Загляните на будущей неделе.

– Послушайте, – произнес Блейн, – у меня по-настоящему уникальный номер. Видите ли, я – человек из прошлого.

– Да хоть призрак Скотта Мерривейла. – На лице девушки появилась очаровательная улыбка. – Вакансий нет. Зайдите через неделю.

Блейн повернулся к выходу. В это мгновение мимо него быстро прошел невысокий коренастый мужчина, на ходу кивнув секретарше.

– Доброе утро, мисс Тэтчер, – бросил он.

– Здравствуйте, мистер Барнекс, – ответила девушка.

Барнекс! Один из театральных агентов! Блейн бросился за ним и схватил за рукав.

– Мистер Барнекс, – произнес он, – у меня номер…

– У всех номера, – устало сказал Барнекс.

– Но мой номер уникален!

– У всех уникальные номера. – В голосе Барнекса послышалось раздражение. – Отпустите мой рукав, приятель. Зайдите на следующей неделе.

– Но я из прошлого! – воскликнул Блейн, чувствуя, что ведет себя по-дурацки. Барнекс повернулся и посмотрел на него, словно собирался вызвать полицию или позвонить в сумасшедший дом. Но Блейн уже не мог остановиться. – Да-да, из прошлого! У меня самые надежные доказательства. Корпорация «Рекс» перенесла меня в двадцать второй век. Спросите у них!

– «Рекс»? – задумчиво произнес Барнекс. – Да, я что-то слышал об этом у Линди… Гм-м… Зайдите ко мне, мистер?..

– Блейн. Том Блейн. – Он последовал за Барнексом в тесный, загроможденный кабинет. – Вы считаете, я подойду вам?

– Может быть, – Барнекс указал Блейну на стул. – В зависимости от обстоятельств. Скажите, мистер Блейн, вы из какого года?

– Из 1958-го. Я отлично знаком с тридцатыми, сороковыми и пятидесятыми годами. А если говорить о сценическом опыте, я играл на любительской сцене, когда учился в колледже, а знакомая актриса однажды сказала, что у меня хорошие способности…

– 1958 год… Это двадцатый век?

– Совершенно верно.

– Жаль, – покачал головой театральный агент. – Вот если бы вы были шведом из шестого века или японцем из седьмого, я бы нашел для вас работу. У меня не было бы никаких затруднений с римлянином из первого столетия или англосаксом из четвертого. Мало того, я мог бы устроить еще пару таких пришельцев из прошлого. Однако теперь, когда запрещены путешествия во времени, найти подобных людей практически невозможно. Я уж не говорю о периоде до Рождества Христова.

– А как с пришельцами из двадцатого века?

– Нет вакансий.

– То есть как это «нет»?

– Вот так. Бен Терлер из 1953 года играет все роли двадцатого века.

– Понятно. – Блейн медленно встал. – Все равно, спасибо, мистер Барнекс.

– Не стоит, – ответил Барнекс. – Жаль, что ничем не могу вам помочь. Вот если бы вы прибыли из любого года и любого места земного шара до одиннадцатого столетия, я мог бы попробовать… Послушайте, почему бы вам не встретиться с Терлером? Маловероятно, конечно, но вдруг ему потребуется дублер или еще что-то.

Он написал адрес на клочке бумаги и протянул Блейну. Блейн взял бумажку, еще раз поблагодарил и ушел.

На улице он остановился, кляня свою судьбу. Подумать только, его уникальное, неповторимое качество, единственное преимущество, выделяющее его среди остальных, уже захвачено каким-то Беном Терлером из 1953 года! Да, пожалуй, путешествия во времени действительно следует ограничить. Просто бессовестно перебросить человека на полтора столетия в будущее и затем не обращать на него никакого внимания.

Интересно, что за человек этот Терлер? Ну что же, скоро он узнает. Даже если Терлеру и не нужен дублер, все равно будет приятно поговорить с кем-то из своей эпохи. К тому же Терлер, проживший здесь дольше, может посоветовать, что делать в 2110 году человеку из двадцатого века. Блейн махнул рукой летевшему мимо геликебу и назвал адрес Терлера. Через пятнадцать минут он уже был в доме, где жил Терлер, и нажимал на кнопку звонка.

Дверь открыл прилизанный, полный мужчина с самодовольным лицом, в домашнем халате.

– Вы фотограф? – спросил он. – Что-то слишком рано.

– Нет, мистер Терлер, мы раньше не встречались, – покачал головой Блейн. – Я из вашего столетия. Меня перенесли сюда из 1958 года.

– Вот как? – подозрительно спросил мужчина.

– Совершенно верно, из 1958-го. Это сделала корпорация «Рекс». Можете поинтересоваться у них.

Терлер пожал плечами.

– Так, и что же вам нужно?

– Я думал, может быть, вам понадобится дублер или помощник…

– Нет-нет, я никогда не прибегаю к помощи дублера.

Терлер вознамерился закрыть дверь.

– Я так и думал, – произнес Блейн. – Зашел к вам лишь потому, что мне хотелось поговорить. За пределами своего столетия чувствуешь себя таким одиноким, вот и решил встретиться с вами. Наверное, вы тоже иногда испытываете такое чувство?

– Я? А-а. – Театральная улыбка внезапно озарила лицо Терлера. – Вы имеете в виду ностальгию по старому доброму двадцатому веку? Ну конечно, мне так приятно было бы как-нибудь поболтать с вами о тех временах, дружище. Маленький уютный Нью-Йорк, бейсбол, «Доджерс» и «Янкис», экипажи в парке, катание на роликовых коньках на Рокфеллер-плаза. Разумеется, скучаю по всему этому, еще бы! Вот только сейчас я немного занят.

– Да, конечно, – согласился Блейн. – Поговорим как-нибудь в другой раз.

– Обязательно! Буду ждать с нетерпением. – Улыбка на лице Терлера стала еще ослепительнее. – Позвоните моей секретарше, ладно, старина? Понимаете, придется согласовать время встречи – масса выступлений, ни минуты свободной. Выберем денек и поболтаем как следует. Вам, наверное, нужны деньги? Пара долларов не помешает…

Блейн покачал головой.

– Ну что ж, до свидания, – с напускной сердечностью произнес Терлер. – Звоните.

Блейн повернулся и пошел к выходу. Жаль, конечно, лишиться своего уникального качества, но еще хуже, что тебя обокрал какой-то самозванец, никогда не приближавшийся к 1953 году даже на сотню лет. Подумать только – катание на роликовых коньках на Рокфеллер-плаза! Он даже не подозревает, что там всегда был искусственный каток. Впрочем, Блейну не нужна была эта оплошность Терлера – все в его поведении так и кричало о фальши.

К сожалению, он, по-видимому, был единственным человеком в 2110 году, который смог уличить самозванца.

В этот же день Блейн купил смену белья и бритвенный прибор и снял комнату в дешевом отеле на 5-й авеню. Всю следующую неделю он искал работу.

Блейн обошел несколько ресторанов, где обнаружил, что мытье посуды с помощью человеческих рук осталось в прошлом. В космопортах и доках всю тяжелую работу выполняли роботы.

Однажды его едва не приняли на работу – инспектором по упаковке пакетов в универмаге Гимбел Мейсиз. Однако в отделе кадров тщательно изучили психологические качества его личности, определили индекс раздражительности и уровень внушаемости и отклонили кандидатуру Блейна. Предпочтение было отдано невысокому мужчине с тупым взглядом, обладателю степени кандидата наук в области дизайна пакетов.

Блейн возвращался к себе в отель едва живой от усталости и вдруг увидел в толпе знакомое лицо. Этого человека он узнал бы сразу же и где угодно. Ему было примерно столько лет, сколько Блейну: коренастый, рыжеволосый, курносый мужчина с чуть выступающими передними зубами и маленьким красным пятном на шее. Он никогда не терял присутствия духа и вел себя с веселой уверенностью человека, не сомневающегося в том, что вот сейчас что-то подвернется.